Доктор Масаки, одетый а-ля деревенский староста — в хаори с гербами цвета фасолевой пастилы, саржевое хитоэ [109] и хакама и поблекшие от стирки белые таби, — сидит, скрестив ноги, у окна, ровно напротив входа, и лениво покуривает сигару. На круглом столе в центре комнаты лежат старый зонтик и котелок — предположительно, вещи доктора Масаки. Рядом стоит доктор Вакабаяси в сюртуке, он представляет доктору Масаки сурового полицейского инспектора в форме и щуплого господина в саржевой одежде.
— Главный полицейский инспектор Оцука… следователь-судья Судзуки… Оба в этом деле с самого начала.
Доктор Масаки встает, принимает визитные карточки и радостно кивает каждому.
— Масаки. Вы, кажется, хотели меня видеть… Карточку! Простите, забыл.
Полицейский и следователь кланяются еще торжественней.
Приводят связанного Итиро Курэ, на нем однослойное кимоно авасэ из темно-синей ткани в горошек, надетое на голое тело. Двое судебных служителей держат его за концы веревки. Джентльмены расступаются, пропуская молодого человека, и остаются рядом с доктором Масаки как ассистенты.
Итиро Курэ стоит на месте и мрачным, меланхолическим взором окидывает комнату. На его белых руках и шее много ран, ссадин и царапин, полученных из-за сопротивления, оказанного в процессе задержания, а его редкой красоты фигура смотрится здесь весьма странно. Судебные служители, стоящие позади юноши, отдают честь.
Доктор Масаки приветствует их взглядом и, выдыхая длинную струйку сигарного дыма, хватает Итиро Курэ, заключенного в наручники, за ладонь и бесцеремонно притягивает к себе, так что между их лицами остается расстояние примерно в один сяку. Они смотрят друг на друга в упор. Неужто доктор Масаки пытается найти в его взгляде какой-то намек или хочет погасить огонек в глазах Итиро Курэ?.. Некоторое время они переглядываются.
Затем в лице доктора Масаки, как и в лицах стоящих рядом господ, проявляется некоторое напряжение. И только доктор Вакабаяси бесстрастно и пристально смотрит на доктора Масаки холодным мутным взором, будто выискивая в нем нечто неизвестное.
Итиро Курэ сохраняет спокойствие. Он отводит ясный взор, который весьма свойственен умалишенным, от доктора Масаки и неспешно, снизу вверх, оглядывает высокую фигуру доктора Вакабаяси, одетого в визитку.
Выражение лица доктора Масаки постепенно смягчается. Глядя на профиль Итиро Курэ, он улыбается, затем, затянувшись гаснущей сигарой, дружелюбно начинает:
— Знаешь этого дяденьку?
Итиро Курэ, смотря снизу вверх на бледное длинное лицо доктора Вакабаяси, искренне кивает, в его взгляде проявляется мечтательное выражение. Заметив это, доктор Масаки улыбается еще шире.
Итиро Курэ шевелит губами:
— Знаю… это мой отец…
Услыхав это, доктор Вакабаяси приходит в ужас. С лица его, и без того бледного, исчезают последние краски, а посреди белоснежного лба принимаются пульсировать две синие вены. Непонятно, гнев это или страх. С дрожью негодования поворачивается он к доктору Масаки. Вид доктора Вакабаяси так жуток, будто он готов наброситься на кого-нибудь с кулаками. Однако доктор Масаки не обращает на то ни малейшего внимания.
— Ха-ха-ха! Хорошо, хорошо, вот твой папочка… А знаешь ли ты второго дяденьку? — спрашивает он, указывая с заливистым смехом на себя.
Итиро Курэ смотрит прищурившись в лицо доктора Масаки и шевелит губами:
— Вы… мой отец…
— Ха-ха-ха! — еще радостней хохочет доктор Масаки. Наконец он отпускает руку Итиро и разражается нестерпимо диким хохотом: — А-ха-ха-ха-ха! Ну ты даешь! Выходит, у тебя два отца?!
Итиро Курэ невольно запинается, а затем молча кивает. Доктор Масаки, держась за живот, продолжает хохотать:
— Ха-ха-ха-ха-ха! Великолепно! Настоящее чудо! Помнишь хоть, как зовут папаш?
Доктор Масаки произносит эти слова в шутку, и на недоуменных лицах присутствующих, плавающих в сигарном дыму, появляется странное выражение. Однако Итиро Курэ от этого вопроса мигом мрачнеет. Он тихо отводит взгляд и смотрит в окно, полное солнечного майского неба. Вдруг его большие глаза наполняются слезами. Доктор Масаки снова берет Итиро Курэ за руку и, выпуская изо рта затяжку сигарного дыма, произносит:
— Ладно, ладно… хватит. Не помнишь, как папочек зовут, и бог с ним… Вспомнишь только одного, второй еще обидится… А-ха-ха-ха!
Присутствующие, все еще скованные напряжением, с облегчением улыбаются. Наконец доктор Вакабаяси, к которому возвращается обычное выражение лица, тоже начинает смеяться, правда, странным, плаксивым смехом.
Итиро Курэ внимательно изучает окружающих, от отчаяния тяжело вздыхает и потупляет взгляд. Он плачет, и слезинки, скатываясь по наручникам, капают на грязный пол.
Доктор Масаки снова берет Итиро за руку и окидывает взором собравшихся.
— Я бы хотел взять этого пациента на поруки. Уверен, в его голове остались воспоминания о преступлении. Как вы сами слышали, он каждого мужчину называет своим отцом. Вероятно, так проявляется определенное психическое состояние, которое и поможет нам распутать это дело. Я же попытаюсь привести молодого человека в чувство и вернуть ему память. Ну что скажете?
[ТИТР] Первый день Итиро Курэ в «Клинике свободного лечения», съемка 7 июля 1926 г.
Посреди «Клиники свободного лечения» под лучами летнего солнца зеленеет пять деревьев павловнии.
Через дверь, что находится с восточной стороны, заходят колонной восемь сумасшедших. Некоторые из них удивленно озираются, а затем предаются привычным занятиям.
Итиро Курэ появляется последним. У него очень грустное лицо. Некоторое время взгляд юноши блуждает по кирпичным стенам и песку, затем молодой человек обнаруживает что-то под ногами, спешно достает оттуда нечто блестящее, щупает предмет обеими руками и смотрит сквозь него на слепящее солнце.
Это красивый стеклянный шарик от бутылки лимонада «рамунэ». Итиро Курэ улыбается, повернувшись к солнцу, и прячет шарик в своем черном поясе хэкооби. Затем, спешно подоткнув полы кимоно, садится на корточки и начинает разрывать горячий песок.
Доктор Масаки, который наблюдает некоторое время за этой сценой, стоя у входа, принимает от посыльного мотыгу и вручает ее Итиро Курэ. Юноша с неподдельной радостью кланяется, берет мотыгу и с еще большим усердием роет блестящий песок. Промокший песок постепенно белеет и высыхает под солнцем.
Доктор Масаки с улыбкой наблюдает за его усердным трудом и вскоре ретируется.
[ТИТР] Итиро Курэ в «Клинике свободного лечения» два месяца спустя, съемка 10 сентября того же года.
Листва павловний в «Клинике свободного лечения» уже местами увяла. Тут и там вырыты большие, похожие на могилы, ямы, повсюду лежат огромные кучи песка.
Между двумя ямами стоит Итиро Курэ. Он вытягивается, опираясь на мотыгу и тяжко вздыхает. Лицо его обгорело на осеннем солнце. От постоянных трудов молодой человек исхудал так, что его трудно узнать. По щекам непрерывно струится пот, вытаращенные глаза блестят, он ловит воздух ртом. Тусклый серебристый блеск затупившегося острия мотыги, что пациент держит в руках, недвусмысленно говорит о той страсти, с которой он взрывал песок все это время. Юноша напоминает живой труп, попавший в геенну огненную…
Итиро Курэ снова хватается загорелыми руками за мотыгу, будто за ним кто-то гонится. Он энергично выкапывает новую яму, достает оттуда рыбью кость и, воодушевленный находкой, с удвоенной силой работает.
Безумная школьница-танцовщица падает в яму за спиной Итиро и громко кричит. Ее ноги болтаются в воздухе, а другие пациенты, глядя на это, хлопают в ладоши.
Но Итиро Курэ даже не оглядывается, он роет, роет и роет с еще большим усердием. На этот раз он обнаруживает нечто невидимое и накручивает это на палец. Затем молодой человек снова берется за мотыгу, до хруста стискивает зубы и с диким огнем в глазах исступленно продолжает копать.
